Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - Страница 117

117

Элиза почувствовала угрызенія: она вспомнила доброту ее.

— Я не имѣла намѣренія, сестра, огорчать тебя, сказала она. — Но я очень несчастна, Эмили: поведеніе моей дочери дѣлаетъ несчастными насъ всѣхъ.

— Ты имѣешь самыя основательныя причины быть несчастною Элиза.

— О, да!

— Если какая-нибудь женщина на свѣтѣ должна чувствовать угрызенія, то это ты, Элиза Бэйнисъ. Безсонныя ночи! Каковы были мои ночи въ дилижансѣ въ сравненіи съ теми ночами, которыя должна проводить ты?

— Разумѣется, какъ нѣжная мать, я чувствую, что бѣдная Шарлотта несчастна.

— Но кто же сдѣлалъ ее несчастною, моя милая? вскричала мистриссъ Мэк-Гиртеръ. — Неудивительно, что Шарлотта несчастна! Можетъ ли дѣвушка быть помолвлена и интереснымъ, умнымъ, образованнымъ молодымъ человѣкомъ…

— Что! закричала мистриссъ Бэйнисъ.

— Всѣ твои письма со мною. Развѣ ты не писала мнѣ этого безпрестанно? ты бредила имъ, такъ что я даже думала, что ты сама въ него влюблена!

— Какое неприличное замѣчаніе! Никакая женщина, даже сестра не должна говорить этого мнѣ!

— Сходить мнѣ за письмами? Тамъ безпрестанно: «милый Филиппъ только-что насъ оставилъ. Милый Филиппъ болѣе чѣмъ сынъ для меня. Онъ нашъ спаситель!» Развѣ ты не писала этого мнѣ? А потому, что ты нашла жениха богаче для Шарлотты, ты выгнала изъ дома твоего спасителя!

— Эмили Мэк-Гиртеръ, я должна сидѣть здѣсь и слушать обвиненія въ преступленіяхъ отъ моей сестры, неприглашонной? замѣть неприглашонной! Можетъ ли жена маіора обращаться такимъ образомъ съ женою генерала? Хотя ты старше меня лѣтами я выше тебя чиномъ. И ты пріѣхала неприглашонная изъ Тура затѣмъ, чтобы оскорблять меня въ собственномъ моёмъ домѣ?

— Въ собственномъ твоёмъ? хорошъ домъ! онъ столько же принадлежитъ другимъ какъ и тебѣ.

— Каковъ бы онъ ни былъ, а я не приглашала тебя въ него!

— О, да! ты желаешь, чтобы я уѣхала ночью. Мэкъ!

— Эмили… закричала генеральша.

— Мэкъ… крикнула маіорша, отворивъ настежь дверь гостиной:- сестра хочетъ, чтобы я уѣхала — слышишь?

— Au mou de Dieu! madame, peusez à cette pauvre petite qui souffie à côté! закричала хозяйка.

— N'appelez pas mademoiselle Bayuis petite, s'il vous plait! загремѣла контральто мистриссъ Бэйнисъ.

— Maiopъ Мак-Гиртеръ! закричала Эмили, растворивъ настежь дверь столовой, гдѣ ссорились два джентльмэна. — Мэк-Гиртеръ! Моя сестра оскорбляетъ меня и говоритъ, что жена маіора…

— Какъ! и вы также бранитесь! вскричалъ генералъ.

— Бэйнисъ, Эмили Мэк-Гиртеръ оскорбила меня! вскричала мистриссъ Бэйнисъ.

— Это, кажется, было рѣшено заранѣе, заревѣлъ генералъ. — Маіоръ Мэк-Гиртеръ сдѣлалъ то же со мною, онъ забылъ, что онъ и я джентльмэны.

— Онъ оскорбляетъ тебя потому, что думаетъ что ты, какъ родственникъ, долженъ перенести отъ него, все, сказала жена генерала.

— Я не перенесу отъ него ничего! заревѣлъ генералъ.

Пока оба джентльмэна и жоны ихъ ссорятся, теперь уже въ передней, баронесса и служанка заглядываютъ въ дверь, а бѣдная Шарлотта, забывая на-время о своёмъ горѣ, удивляется о чомъ могутъ ссориться мать ея и тётка, отецъ и дядя? Жильцы и жилицы стояли въ корридорахъ и на площадкахъ въ различныхъ позахъ, выражавшихъ интересъ и насмѣшки. бѣдная полковница Бёнчъ, бѣдняжка, не знала, что генералъ съ ея полковникомъ поссорились смертельно. Она воображаетъ, что ссорятся только мистриссъ Бэйнисъ съ cecтpoй, а ей извѣстно, что онѣ ссорились лѣтъ двадцать сряду.

— Tonjours comme èa, ссорятся, vous savez, а потомъ опять помирятся, объясняла она своей пріятельницѣ француженкѣ.

Въ самомъ разгарѣ бури полковникъ Бёнчъ воротился съ своимъ другомъ и секундантомъ, докторомъ Маргеномъ. Онъ не зналъ, что еще двѣ битвы были даны, послѣ его собственнаго сраженія.

— Какъ вы поживаете, Мэк-Гиртеръ? говорить полковникъ. — Другъ мой, докторъ Мартенъ…

И глаза его какъ-будто хотѣли высвочить изъ головы его и прострѣлить насквозь грудъ генерала.

— Милая моя, тише! Эмили Мак-Гиртерь, не лучше ли намъ отложить до другого времени этотъ непріятную ссору? Насъ слушаетъ цѣлый домъ! шепнулъ генералъ. — Докторъ — полковникъ Бёнчъ — маіоръ Мэк-Гиртеръ, не лучше ли намъ войти въ столовую?

Генералъ и докторъ уходятъ первые, маіоръ и полковникъ останавливаются въ дверяхъ. Бёнчъ говоритъ Мэк-Гиртеру:

— Маіоръ, вы дѣйствуете какъ другъ генерала? Какъ это непріятно! Бэйнисъ сказалъ мнѣ такія вещи, какихъ я не могу перенести; а я знаю его слишкомъ хорошо и не могу ожидать чтобы онъ извинился!

— Онъ сказалъ мнѣ, Бёнчъ, такія вещи, какихъ я не перенесу отъ пятидесяти родственниковъ! заворчалъ маіоръ.

— Такъ вы не будете его секундантомъ?

— Я хочу послать къ нему моего секунданта. Пригласить меня въ себѣ въ домъ — и оскорбить Эмили и меня, когда мы пріѣхали — ей-богу у меня кровь кипитъ! Оскорбить насъ послѣ того, какъ мы цѣлыя сутки тряслись въ дилижансѣ и говорить, что насъ не приглашали! А сами прожили у насъ четыре мѣсяца въ Думдунѣ — дѣти были больны чортъ знаетъ чѣмъ — они уѣхали въ Европу, а вамъ пришлось заплатить доктору; а теперь…

Въ эту минуту дверь, у которой они стояли, отворилась — на эту площадку выходили три двери — и вышла молодая дѣвушка очень блѣдная и грустная, съ волосами распущенными по плечамъ, волосами прежде всегда висѣвшими въ богатыхъ локонахъ, но, вѣроятію, распустившимися отъ слёзъ.

— Это вы, дядя Мэкъ? Я узнала вашъ голосъ и тётушкинъ, сказала дѣвушка.

— Да, это я, Шарлотта, сказалъ дядя Мэкъ.

И, смотря на круглое личико, столь исполненное печали, дядя Мэкъ смягчился и обнялъ дѣвушку, говоря:

117