Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - Страница 69

— Не утомляйте своихъ глазъ, милый, замѣтилъ нѣжный, благоразумный другъ Филиппа.

— Занятіями шутить нельзя, продолжалъ Филиппъ съ ужасной серьёзностью.

Въ этотъ день Сестрица вынула даже бутылку вина изъ какого-то уголка, угостила Филиппа обѣдомъ, такъ что въ этотъ первый день своего разоренія онъ, вмѣсто того, чтобы умереть съ голода, даже пообѣдалъ два раза.

Каролина согласилась оставить у себя свои деньги, послѣ торжественнаго обѣщанія Филиппа, что она будетъ его банкиромъ, когда встрѣтится надобность. Она спрятала мѣшочекъ съ золотомъ для своего любимца. Навѣрно она экономничала на своихъ обѣдахъ, чтобы накопить побольше, и заставила капитана ворчать. Если вы не любите безотчетныхъ привязанностей такого рода, а только желаете, чтобы женщины любили насъ по заслугамъ, я вашъ покорнѣйшій слуга.

Филиппъ рѣшилъ самъ про-себя, что онъ будетъ жить въ той квартирѣ въ Темплѣ, гдѣ мы встрѣтились съ нимъ. Ванъ Джонъ, спортсмэнъ, рѣшился по особеннымъ причинамъ удалиться изъ Лондона и мистеръ Фирминъ занялъ его спальную. Меблировать спальную холостяка недорого стоитъ; но мистеръ Филиппъ былъ слишкомъ добродушенъ, чтобы торговаться насчотъ цѣны кровати и шкаповъ Ванъ Джона, и великодушно записалъ за нихъ вдвое. Онъ и мистеръ Кассиди раздѣлили комнаты поровну. Ахъ! счастливыя комнаты, свѣтлыя комнаты, комнаты близь небесъ, вспоминать о васъ значитъ опять помолодѣть. Мнѣ хотѣлось бы сообщить вамъ, что когда Филиппъ поселился въ четвертомъ этажѣ, въ Темплѣ, біографъ его былъ еще сравнительно молодъ, и въ двухъ-трёхъ старинныхъ семействахъ его называли «молодымъ Пенденнисомъ».

Первые два мѣсяца послѣ своего разоренія были, по увѣренію Филиппа, необыкновенно пріятны для него. Денегъ было у него вдоволь, а сознаніе, что, можетъ быть, неблагоразумно нанимать извощика или выпить бутылку вина, придавало цѣнность этимъ удовольствіямъ, которой они не имѣли, когда доставались легко и каждый день. Я даже думаю, что говядина и портеръ за обѣдомъ казались почти также вкусны нашему молодому человѣку, какъ и болѣе дорогія кушанья на тѣхъ банкетахъ, къ которымъ онъ привыкъ. Онъ смѣялся надъ притязаніями своихъ юношескихъ дней, когда онъ и другіе торжественные юные эпикурейцы сидятъ, бывало, за роскошнымъ обѣдомъ въ тавернѣ и критикуютъ вино, соусы и черепаховый супъ.

Филиппъ поселился въ Темплѣ именно въ то время, когда начались вакаціи, которыя онъ намѣревался посвятить серьёзному изученію законовъ. Ничто не можетъ бытъ полезнѣе моціона дѣловымъ людямъ, поэтому Филиппъ дѣлалъ много моціона особенно на водѣ. Послѣ моціона естественнѣе всего освѣжиться, и мистеръ Фирминъ, который теперь былъ слишкомъ бѣденъ, чтобы покупать бордоское, выказывалъ большое пристрастіе къ пиву. Послѣ пива и тѣлесныхъ трудовъ, разумѣется, необходимо отдохновеніе и Фирминъ спалъ до девяти часовъ и сдѣлался румянъ какъ дѣвушка, въ первый сезонъ ея выѣзда. Потомъ такой человѣкъ, съ такимъ сложеніемъ и здоровьемъ, долженъ имѣть хорошій аппетитъ за завтракомъ. Притомъ каждый человѣкъ, желающій успѣть въ адвокатурѣ, въ сенатѣ, въ палатѣ пэровъ, долженъ знать современную исторію своей страны; поэтому, разумѣется, Филиппъ читалъ газеты, Такимъ образомъ, вы видите, часы его занятій поневолѣ укорачивались необходимыми обязанностями, которыя отвлекали его отъ трудовъ. Мы уже говорили, что товарищъ по квартирѣ мистера Фирмина былъ мистеръ Кассиди, ирландскій уроженецъ, занимавшійся литературою въ Англіи. Весёлый, проницательный, молчаливый, наблюдательный, онъ не тамъ, какъ его соотечественники, всегда умѣлъ сводить концы съ концами, и изъ своихъ небольшихъ средствъ успѣвалъ помогать своимъ старымъ родителямъ, жившимъ гдѣ-то въ Мюнстерѣ. Пріятелемъ Кассиди былъ издатель Пэлль-Мэлльской Газеты, Кассиди былъ фешенэбльнымъ корреспондентомъ газеты, записывавшимъ браки, смерти, рожденіе, обѣды знати. Эти ирландцы знали другихъ ирландцевъ, участвовавшихъ въ другихъ газетахъ и составлявшихъ маленькое литературное общество. Они собирались другъ у друга и въ такихъ клубахъ, гдѣ общественныя удовольствія стоили недорого. Филиппа Фирмина знали многіе изъ нихъ до случившагося съ нимъ несчастья, когда карманы у него были набиты золотомъ, а пѣсни его всегда принимались съ рукоплесканіями.

Когда Пенденнисъ и его друзья писали въ этой газетѣ, тонъ, принимаемый ими, забавлялъ, сердилъ, подстрекалъ, былъ популяренъ. Преемники ихъ подражали этому тону и, разумѣется, въ каррикатурѣ. Работали они за весьма умѣренное вознагражденіе, но рлатили сами себѣ своею дерзостью и удовольствіемъ нападать на тѣхъ, кто былъ выше ихъ. Трое или четверо особъ не подвергались ихъ брани, но кто-нибудь непремѣнно каждую недѣлю привязывался къ столбу, и публику забавляли кривлянья этой жертвы, Писатели были неизвѣстные адвокаты, университетскіе студенты, учители, но перья ихъ были всемогущи и они каждаго учили его дѣлу, бишопа на каѳедрѣ, министра въ палатѣ, капитана на квартердекѣ, портнаго въ мастерской, жокея на сѣдлѣ.

Помнитъ ли кто-нибудь, двадцать лѣтъ тому назадъ, появленіе одной книжечки, называвшейся «Трубный Звукъ» — книжечки со стихотвореніями, посвященными корнетомъ Кантерономъ, его товарищамъ-офицерамъ? Труба его была довольно мелодична и корнетъ игралъ на ней небольшія арійки довольно граціозно и искусно. Но этотъ бѣдный Кантертонъ принадлежалъ къ лейбгвардейцамъ, а Филиппу Фирмину хотѣлось бы лишить жизни по-крайней-мѣрѣ два эскадрона въ этомъ полку. Войдя въ комнату мистера Кассиди, Филиппъ нашолъ эту маленькую книжечку. Онъ принялся уничтожать Кантертона; онъ затопталъ его ногами. Никогда никто не писалъ такой убійственной статьи. А такъ случилось, что Мёгфордъ, издатель и редакторъ Пэлль-Мэлльской газеты, который всегда любитъ по-крайней-мѣрѣ хоть одного отдѣлать порядкомъ, не имѣлъ въ эту минуту другой жертвы. Обзоръ Филиппа появился въ печати. Онъ никакъ не могъ удержаться, чтобы не дать намъ обѣдъ въ Гринвичѣ по случаю своего усрѣха. О Филиппъ! мы жалѣли, что не степенный законъ доставилъ ему его первое вознагражденіе, а причудливая муза, за которой онъ волочился. Потому-что, по правдѣ сказать, нѣкоторыя благоразумныя старыя головы мало видѣли достоинствъ въ его произведеніи. Слогъ его былъ грубъ, остроты тяжелы и дики. Теперь не къ чему разсуждать объ этомъ. Онъ увидѣлъ своё заблужденіе и развелся съ музою, за которую ему совсѣмъ не слѣдовало свататься.