Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - Страница 72

— Въ какой гостинницѣ остановитесь вы?

— Hôtel des Bains! Hôtel du Nord! Hôtel d'Angleterre! кричатъ двадцать комиссіонеровъ въ одинъ голосъ.

— Въ какой гостиннице? О, да! То-есть, мы еще не рѣшились ѣхать ли сегодня или остаться, говорятъ виновные, переглядываясь, а потомъ опуская глаза въ землю.

— О мама, какая неправда! вдругъ заревѣлъ одинъ изъ дѣтей:- вы сказали, что вы останетесь ночевать здѣсь; мнѣ было такъ тошно на пароходѣ. Я не хочу больше ѣхать! и слёзы прервали его безыскусственную рѣчь.

— Кто позволилъ вамъ говорить? вскричала мама, толкнувъ мальчика.

— Вотъ дорога къ Hôtel des Bains, говоритъ Филиппъ, дѣлая миссъ Бэйнисъ одинъ изъ своихъ лучшихъ поклоновъ.

А миссъ Бэйнисъ присѣдаетъ и глаза ея поднимаются на красиваго молодого человѣка, съ большими, карими, честными глазами, пригожимъ, круглымъ лицомъ.

— Я вовсе не устала, благодарю васъ, говоритъ Шарлотта: — я привыкла его носить.

Я забылъ сказать, что на плечѣ молодой дѣвушки спалъ ребёнокъ, а другой держался за ея платье, любуясь усами мистера Фирмина, свѣтившимися очень ярко, подобно лучамъ заходящаго солнца.

— Я очень рядъ, что мы встрѣтились, сэръ, говоритъ Филиппъ самымъ дружескимъ образомъ, прощаясь съ генераломъ. у воротъ гостиницы. — Я надѣюсь, что вы не уѣдете завтра и что я могу явиться засвидѣтельствовать моё уваженіе мистриссь Бэйнисъ.

Онъ опять, поклонился этой дамѣ, онъ опять поклонился миссъ Бэйнисъ. Она присѣла довольно мило, если сообразить, что на ея плечѣ спалъ ребёнокъ. Они входятъ въ гостинницу; добрая хозяйка ведётъ ихъ въ ихъ комнаты, гдѣ нѣкоторые изъ нихъ, я не сомнѣваюсь, заснутъ очень крѣпко. На сколько спокойнѣе спалъ бы Бэйнисъ и его вена, еслибы они знали чувства Филиппа въ нимъ!

Мы оба любовались Шарлоттой, высокой дѣвушкой, которая несла на рукахъ маленькаго брата и за платье которой цѣплялись другія дѣти. Мы громко расхваливали миссъ Шарлотту, съ мистриссъ Пенденнисъ когда сошлись съ этой дамой за обѣдомъ. Очень расхваливать мистриссъ Бэйнисъ мы не могли, кромѣ развѣ того, что она повидимому командовала всей экспедиціей, включая и генерала, ея мужа.

Генералъ и мистриссъ Бэйнисъ впослѣдствіи признавались, что имъ никогда не приходилось проводить такой ужaсной ночи, какъ эту первую ночь послѣ пріѣзда ихъ во Францію. Какой бѣглецъ изъ своей родины можетъ убѣжать отъ самого себя? Желѣзныхъ дорогъ еще тогда не было въ той части Франціи. Генералъ былъ слишкомъ бѣденъ, чтобы нанять для побѣга экипажи, которыхъ ему непремѣнно нужно было два для девяти человѣкъ его семьи, гувернантки и двухъ слугъ. Немедленно послѣ прибытія въ гостинницу Бэйнисъ съ женою начали придумывать, когда имъ отправиться искать убѣжища — гдѣ — это всё равно. У генеральши Бэйнисъ была сестра маіорша Мак-Гиртеръ, и сёстры очень нѣжно любили другъ друга, особенно въ письмахъ, потому что, надо признаться, что онѣ ужасно ссорились, когда бывали вмѣстѣ. Мистриссъ Мак-Гиртеръ никакъ не могла перенести, чтобы младшую сестру вели къ обѣду прежде нея, потому что мужъ ея былъ выше числомъ. Эти маленькія несогласія забывались, когда обѣ дамы бывали въ разлукѣ. Сёстры писали другъ другу предлинныя письма, въ которыхъ подробно разсуждалось о домашнихъ дѣлахъ, о болѣзни дѣтей, о цѣнахъ телятины, яицъ, цыплятъ и квартиръ. Такъ-какъ мистриссъ Бэйнисъ выказывала удивительное знаніе Тура, рыночныхъ и квартирныхъ цѣнъ, общества, и такъ-какъ маіоръ и мистриссъ Мак-Гиртеръ находились тамъ, я не сомнѣваюсь, съ своей стороны, что наши бѣглецы вздумали отправиться въ этотъ прекрасный городъ, когда случились происшествія, которыя мы разскажемъ сейчасъ.

Филиппъ сильно интересовался всей этой семьёй. А дѣло въ томъ, что всѣ мы очень скучали въ Булони. Съ неистовымъ прилежаніемъ читали мы слабѣйшія лондонскія газеты. Мы глядѣли на всѣ пріѣзжающіе пароходы и день считался потеряннымъ, когда мы пропускали хотя одинъ фолькестинскій или лондонскій пароходъ. Филиппъ быль въ Hôtel des Bains очень рано на слѣдующее утро я тамъ онъ увидалъ генерала съ плаксивымъ лицомъ, опиравшимся на свою трость и смотрѣвшаго на свою поклажу, состоявшую изъ тридцати-семи штукъ, включая рукомойникъ и колыбельку малютки, лежавшую въ передней. На всѣхъ этихъ вещахъ приклеены были ярлыки съ надписью: М. le général Baynes, officier anglais Tour, Touraine, France.

— Какая пирамида чемодановъ! Не-уже-ли вы думаете ѣхать сегодня, генералъ? сказалъ Филиппъ.

— Сегодня воскресенье, сэръ, сказалъ генералъ.

Что вы примѣчаете, не было отвѣтомъ на вопросъ, но дѣйствительно, исключая какихъ-нибудь весьма важныхъ случаевъ, добрый генералъ не поѣхалъ бы въ такой день.

— Я надѣюсь, что дамы хорошо спали послѣ своего морского путешествія?

— Благодарю. Жена моя старый морякъ и два раза ѣздила въ Индію.

Тутъ, вы понимаете, старикъ опять уклонялся отъ вопросовъ своего собесѣдника.

— Мнѣ хотѣлось бы поговорить съ вами, сэръ, когда Вы будете свободны, продолжалъ Филиппъ, не успѣвъ еще примѣтить страннаго обращенія генерала,

— Есть другіе дна, кромѣ воскресенья, чтобы говорить о дѣлахъ, сказалъ старикъ.

Ахъ, совѣсть! совѣсть! Старикъ чувствовалъ, что онъ скорѣе встрѣтился бы съ двадцатью-четырьмя индійскими разбойниками, чѣмъ съ неподозрительными голубыми главами Филиппа, которые, однако, сверкнули гнѣвомъ, когда онъ отвѣчалъ:

— Ну, сэръ, такъ-какъ вы не говорите о дѣлахъ въ воскресенье, могу я придти къ вамъ завтра утромъ?

Что же выигралъ бѣдный старикъ всѣми этими увертками, нерѣшительностью и хитростью? — Отсрочку до завтрашняго дня! Еще предстоитъ ночь страшной безсонницы и отчаяннаго сознанія въ винѣ. Вѣрно утромъ Филиппъ явится съ своимъ счотомъ и скажетъ: „сдѣлайте одолженіе, займите мнѣ тридцать тысячъ фунтовъ, которые истратилъ мой отецъ и которые вы должны мнѣ. Сдѣлайте одолженіе ступайте просить милостыню и умирать съ голоду съ вашей женой и дѣтьми. Будьте такъ добры пожалуйте мнѣ вашъ послѣдній рупій. Потрудитесь продать платье вашихъ дѣтей и вещи вашей жены и отдать мнѣ деньги. Я приду завтра“.