Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - Страница 86

Я не думаю, чтобы бѣдный генералъ Бэйнисъ сознавалъ свой положеніе или зналъ какое право имѣлъ онъ считать себя несчастнымъ. Онъ бывалъ веселъ иногда, человѣкъ молчаливый, онъ любилъ поиграть въ вистъ, любилъ выпить рюмку вина; это былъ человѣкъ очень слабый въ обыдённой жизни, въ чомъ должны были сознаться лучшіе его друзья; но я слышалъ, что въ сраженіи это билъ настоящій тигръ.

— Я знаю ваше мнѣніе о генералѣ, говаривалъ мнѣ Филь:- вы презираете мущинъ, которые не обижаютъ своихъ жонъ; да, вы презираете, сэръ! Вы считаете генерала слабымъ — знаю, знаю. И другіе храбрые мущины бываютъ слабы съ женщинами, навѣрно вы объ этомъ слышали. Этотъ человѣкъ, столь слабый дома, былъ храбръ на воинѣ; и въ его вигвамѣ висятъ волосы безчисленныхъ враговъ.

Журнальныя дѣла приводили иногда Филиппа въ Лондонъ и, кажется, во время одного изъ его пріѣздовъ имѣли мы этотъ разговоръ о генералѣ Бэйнисъ. И въ то не время Филиппъ описывалъ намъ домъ, въ которомъ жили Бэйнисы, жильцовъ, хозяйку и всё, что тамъ происходило.

Этой боровшейся съ обстоятельствами хозяйкѣ, также какъ и всѣмъ страдающимъ женщинамъ, другъ нашъ очень сочувствовалъ и очень любилъ; а она платила за доброту Филиппа ласковостью къ мадмоазель Шарлоттѣ и снисходительностью къ женѣ генерала и другимъ его дѣтямъ. Аппетитъ этихъ малютокъ былъ ужасенъ, а характеръ генеральши почти нестерпимъ, но Шарлотта была ангелъ, а генералъ — баранъ настоящій баранъ. Ея родной отецъ былъ такой же. Храбрые часто бываютъ баранами дома. Я подозрѣваю, что хотя баронесса могла имѣть мало прибили отъ семейства генерала, всё-таки его мѣсячная плата очень помогала ея скудному доходу.

— Ахъ! еслибы всѣ мои жильцы походили на него! говорила со вздохомъ бѣдная баронесса.

Я никогда не пускалъ къ себѣ жильцовъ, но я увѣренъ, что съ этой профессіей связаны многія тягостныя обязанности. Что можете вы сдѣлать, если какая-нибудь лэди или какой-нибудь джентльмэнъ не платятъ вамъ? Выгнать её или его? Можетъ быть эта лэди или этотъ джентльмэнъ именно этого и желаютъ. A въ чемоданахъ, удержанныхъ вами съ такимъ шумомъ и скандаломъ, не наидётся и на сто франковъ имуществъ. Вы не любите поднимать шумъ въ вашемъ домѣ. Вы спрашиваете, что я хочу этимъ сказать? Мнѣ жаль называть по именамъ, мнѣ жаль разглашать, что мистриссъ Больдеро не платила своей хозлйкѣ. Она всё ждала денегъ, которыхъ Больдеро всё не присылалъ. Ужасный человѣкъ! Онъ охотился за оленями въ замкѣ Габерлунци у его сіятельства. А въ одинъ печальный день узнали, что Больдеро забавлялся въ Гамбургѣ опасными увеселеніями на зелёномъ сукнѣ.

— Слыхали вы когда о подобномъ развращеніи? Эта женщина самая отчаянная авантюристка! Я удивляюсь, какъ баронесса осмѣливается сажать меня, дѣтей моихъ и моего генерала за одинъ столь съ подобными людьми, Филиппъ! кричитъ генеральша. — Я говорю объ этой женщинѣ, съ двумя дочерьми, которая сидитъ напротивъ; онѣ не заплатили хозяйкѣ ни одного шиллинга въ три мѣсяца; эта женщина должна мнѣ пятьсотъ франковъ: она заняла ихъ до четверка, ожидая будто денегъ отъ лорда Стронгитэрма. Она увѣряла, будто коротка съ посланникомъ, хотѣла представить меня и ему и въ Тюильри, а мнѣ сказала будто у лэди Гаргертонъ оспа въ домѣ; а когда я сказала, что у насъ у всѣхъ оспа была привита и что я не боюсь, она придумала какой-то новый предлогъ. Я такъ думаю, что эта женщина обманщица. Она услышитъ! А мнѣ всё равно, пусть её слышитъ! Какая жосткая говядина! и каждый день всё говядина и говядина, такъ что надоѣстъ!

По этому образцу разговора мы видимъ, что дружба, зародившаяся между обѣими дамами, кончилась вслѣдствіе непріятныхъ денежныхъ споровъ, что отдавать квартиры со столомъ не можетъ быть пріятнымъ занятіемъ и что даже обѣдать за табльд'отомъ не очень весело, когда общество скучное и за столомъ сидятъ двѣ старухи, готовыя швырнуть блюдо въ лицо одна другой. А бѣдная баронесса должна была улыбаться и говорить любезности то тому, то другому. Она знала какова бѣдность и жалѣла даже о мистриссъ Больдеро.

— Tenez, monsieur Philippe, говорила она: — la générale слишкомъ жестока. Другіе тоже могли бы пожаловаться, а молчатъ.

Филиппъ чувствовалъ всё это; поведеніе его будущей тёщи наполняло его смущеніемъ и ужасомъ. Нѣсколько времени послѣ этихъ замѣчательныхъ обстоятельствъ. Онъ разсказалъ мнѣ, краснѣя, унизительную тайну:

— Знаете ли, что въ эту осень я не только работалъ въ Пэлль-Мэлльскую газету, но и Смитъ, корреспондентъ Daily Intelligence, желавшій отдохнуть мѣсяцъ, передалъ мнѣ свою работу по десяти франковъ въ день, и въ это же самое время я встрѣтилъ Редмана, который былъ долженъ мнѣ двадцать фунтовъ еще съ тѣхъ поръ, какъ мы были въ университетѣ; онъ только что воротился изъ Гамбурга и заплатилъ мнѣ. Ну, поклянитесь, что вы не разскажете никому! Я отправился съ этими деньгами къ мистриссъ Больдеро. Я сказалъ, что если она заплатитъ драконшѣ (то есть, мистриссъ Бэйнисъ), я дамъ ей взаймы. И я далъ ей, a она не заплатила!.. Не говорите! обѣщайте, что вы не скажете мистриссъ Бэйнисъ. Я никакъ не ожидалъ получить долгъ отъ Редмана и не сталъ бѣднѣе.

Но какъ могла такая проницательная женщина, какъ генеральша Бэйнисъ, безпрестанно ослѣпляться званіемъ и титулами? У баронессы часто обѣдалъ какой-то нѣмецкій баронъ, съ большимъ перстнемъ на грязномъ пальцѣ, и на этого барона генеральша смотрѣла милостивымъ окомъ, a онъ вздумалъ влюбиться въ ея хорошенькую дочь. Молодой мистеръ Клэнси, ирландскій поэтъ, также плѣнился прелестями этой молодой дѣвицы и неустрашимая мать подавала надежды обоимъ поклонникамъ, къ невыразимому безпокойству Филиппа Фирмина, который часто чувствовалъ, что пока онъ сидитъ за своей работой, эти обитатели дома баронессы С* находятся возлѣ его очаровательницы — рядомъ съ нею за завтракомъ, даже подаютъ ей чашку чаю за утреннимъ чаемъ, смотрятъ на неё, когда она гуляетъ по саду, и я думаю, что мученія ревности составляли часть тѣхъ невыразимыхъ страданій, которыя Филиппъ переносилъ въ этомъ домѣ, гдѣ онъ ухаживалъ за своей возлюбленной.