Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - Страница 127

К оглавлению

127

И онъ закручиваетъ свои усы, смотрясь въ зеркало. Бѣдная Шарлотта была такъ огорчена, что разумѣется она желала, что бы Филиппъ тотчасъ утѣшилъ её. Нельзя было терять время. Скорѣе фіакръ! а кучеръ получитъ на водку, если доѣдетъ скорѣе до аллеи Марли! Баронесса сѣлъ въ фіакръ и дорогою разсказала Филиппу подробнѣе о печальныхъ происшествіяхъ послѣднихъ дней. Четыре дня тому назадъ бѣдный генералъ такъ страдалъ жабою, что не думалъ выздоровѣть и послалъ на Шарлоттой. Ему стало лучше въ день её пріѣзда, но со вчерашняго дня воспаленіе увеличилось, онъ не могъ глотать, не могъ говорить слышно, онъ очень страдалъ и находился въ опасномъ положеніи. Онъ отвертывался отъ своей жены. Несчастная генеральша обратилась къ мистриссъ Бёнчъ въ слезахъ и въ горѣ, жалуясь, что послѣ двадцатилѣтней вѣрности и привязанности мужъ отнялъ у нея своё уваженіе. Бэйнисъ даже свою болѣзнь приписывалъ женѣ; а иногда говорилъ, что это было справедливое наказаніе за то, что онъ нарушилъ слово, данное Филиппу и Шарлоттѣ. Онъ долженъ просить прощенія у своей милой дочери за то, что заставилъ её такъ страдать. Онъ поступилъ неблагодарно и дурно и къ этому принудила его жена. Онъ молилъ небо простить ему. Онъ поступилъ съ злой несправедливостью съ Филиппомъ, который такъ великодушно поступалъ съ его семействомъ. Я былъ негодяй, Бёнчъ, Мэк-Гиртеръ, докторъ, всѣ это сказали — и этому причиной была эта женщина. — И онъ указывалъ на свою разстроенную жену, съ трудомъ выговаривая эти гнѣвныя слова.

— Когда а увидалъ что этотъ ребенокъ боленъ и сходитъ съ ума, потому что я нарушилъ данное слово, я почувствовалъ, что я негодяй, Мартинъ. Эта женщина сдѣлала меня негодяемъ; я заслуживаю смерть и я не выздоровлю, говорю вамъ, я нe выздоровлю.

Докторь Мартинъ, лечившій генерала, такимъ образомъ описывалъ Филиппу его послѣднія слова.

Это докторъ послалъ баронессу отыскать молодого человѣка. Филиппъ нашолъ бѣдную мистриссъ Бэйнисъ съ горячими, безслёзными глазами и помертвѣлымъ лицомъ возлѣ комнаты больнаго.

— Вы найдёте генерала Бэфниса очень больнымъ, сэръ, сказала она Филиппу съ ужаснымъ спокойствіемъ и съ такимъ взглядомъ, съ которымъ ему страшно было встретиться. — Моя дочь въ его комнатѣ. Меня онъ не хочетъ видѣть.

Она опять надѣла очки и старалась читать Библію, лежавшую на ея колѣнахъ. Филиппъ еще не понималъ смысла словъ мистриссъ Бэйнисъ. Его волновала мысль о болѣзни генерала, а можетъ быть и то, что его возлюбленная такъ близко. Ея рука лежала въ его рукѣ черенъ минуту, и даже въ этой печальной комнатѣ они могли тихо пожать другъ другу руку, какъ безмолвный знакъ взаимной любви и довѣрія.

Бѣдный старикъ соединилъ руки молодыхъ людей, а свою руку положилъ на ихъ руки. Казалось, его болѣе всего огорчило страданіе, которому онъ подвергнулъ свою дочь. Онъ благодарилъ небо за то, что успѣлъ примѣтить, что онъ поступилъ нехорошо. Онъ шопотомъ, въ двухъ словахъ просилъ прощенія у своей дѣвочки, что заставило бѣдную Шарлотту упасть на колѣна и покрыть его лихорадочную руку поцалуями и слезами. Она простила ему отъ всего сердца. Она чувствовала, что отецъ, котораго она любила и привыкла уважать, могъ быть корыстолюбивъ и жестокъ. Ея чистому сердечку было больно при мысли, что ея отецъ могъ былъ невеликодушенъ, несправедливъ, не добръ. Мнѣ не хочется продолжать этой послѣдней сцены. Запремъ дверь, когда дѣти стали на колѣна возлѣ постели страдальца, старикъ проситъ прощенія, а молодая дѣвушка рыдая произноситъ обѣты любви и нѣжности.

По слѣдующему письму, которое достойный генералъ написалъ за нѣсколько дней до гибельнаго окончанія своей болѣзни, видно, что онъ не имѣлъ надежды на своё выздоровленіе:

...

«Любезный Мэкъ, я говорю и дышу съ такимъ трудомъ, пока пишу это письмо въ моей постели, что я сомнѣваюсь, встану ли я съ нея. Я не желаю сердить бѣдную Элизу, а въ моёмъ положеніи не могу даже вступать въ споры, которые, какъ я знаю, начнутся относительно имѣнія. Когда я оставилъ Англію, мнѣ угрожало взысканіе (молодаго Фирмина), напрасно испугавшее меня, потому что оно должно было поглотить даже болѣе того, что я имѣлъ. Это заставило меня сдѣлать распоряженіе, чтобы оставить всё Элизѣ, а послѣ ея смерти дѣтямъ. Моё завѣщаніе у Смита, Томпсона, Рэймонда въ Грай-Иннъ. Думаю что Шарлотта долго не будетъ счастлива съ своей матерью. Разойтись съ Ф., который поступилъ съ нами самимъ великодушнымъ образомъ, разобьётъ ея сердце. Не возьмёте ли вы съ Эмили её къ себѣ на время? Я далъ Ф. обѣщаніе. Такъ какъ вы сказали мнѣ, я поступилъ съ нимъ дурно, въ чомъ и сознаюсь и о чомъ глубоко сожалѣю. Если Шарлотта выйдетъ замужь, она должна имѣть свою долю. Отецъ ея молится, въ случаѣ если онъ eё не увидитъ, чтобы Господь благословилъ её. Съ искренней любовью къ Эмили, я остаюсь, любезный Мэкъ, искренно вамъ преданный

«Чарльзъ Бэйнисъ.»

Получивъ это письмо, Шарлотта не послушалась желанія своего отца и тотчасъ отправилась изъ Тура съ своимъ достойнымъ дядей. Старый воинъ находился въ комнатѣ своего товарища, когда генералъ сложилъ руки Шарлотты и ея жениха. Онъ признался въ своей винѣ, хотя трудно для тѣхъ, кто ожидаетъ любви и уваженія, признаваться въ своей винѣ и просить прощенія. Старымъ колѣнамъ трудно сгибаться. Братъ читатель, старый или молодой, когда настанетъ нашъ послѣдній часъ, дай Богъ, чтобы и мы могли это сдѣлать!

Глава XXX
ВОЗВРАЩЕНІЕ КЪ СТАРЫМЪ ДРУЗЬЯМЪ

Три старые товарища и Филиппъ составляли небольшую погребальную процессію, которая проводила генерала къ его послѣднему мѣсту отдохновенія на Монмартрскомъ кладбищѣ. Церемонія погребенія была непродолжительна. Не было даже надгробной рѣчи. Немногіе помнятъ его, немногія, очень немногіе скорбятъ по нём!.. Солнце закатывается, звѣзды блестятъ, роса падаетъ, а нашъ любезный братъ сошолъ съ лица земли. Дѣти его ложатся спать со страхомъ и со слезами. Восходитъ солнце, котораго онъ не видитъ, а дѣти просыпаются и ихъ занимаютъ ихъ новыя траурныя платьица. Они играютъ, ссорятся, а глаза, смотрѣвшіе на нихъ такъ добродушно, исчезли, исчезли. Проводы на кладбище знакомыхъ въ глубокомъ траурѣ, которые потомъ разойдутся но домамъ или клубамъ и будутъ носить по насъ крепъ нѣсколько дней — кто изъ насъ можетъ ожидать болѣе? Эта мысль неблагородыя и неутѣшительна, достойный сэръ. А позвольте спросить, чѣмъ намъ гордиться? Развѣ мы были такъ добры, такъ благоразумны, такъ велики душой, что имѣемъ право ожидать любви, сожалѣній, воспоминаній? И великій Ксерксъ и завоеватель Бобадилъ должны были узнать въ послѣдній часъ и въ послѣднемъ убѣжищѣ какъ они ничтожны, какъ одиноки и какой прахъ покрываетъ ихъ. Скорѣе барабаны и трубы! Заиграйте весёлый мотивъ! Ударь по чорной упряжи, кучеръ, и скачи назадъ въ городъ къ свѣту, къ дѣлу, къ долгу!

127